 |
 |
 |
 |
 |
 |
  |
|---|---|---|---|---|---|---|
 |
 |
 |
 |
 |
|
|
|
|
|
|
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
|
|
|
|
ХРОНИКИ
КАК «ВСЁ ЭТО...» БЫЛО
В том далёком 2003
году, когда на синем небе плыли облака, а люди ходили на работу, в период
первой фазы пространно-депрессивной аутичности и жёсткого искривления мировосприятия,
Влад бегло написал комплект четверостиший, состоящий из абсолютно бессвязных
реалий бытия, компактно собранных в одну беглую цепочку. Показав мне, предложил
это дополнить. Вряд ли когда я бы себе такое позволил, но в стихах не было
ни особого смысла, ни уникального состояния - это была одна каша, куча рифм
из спектра окружающего мира, поэтому дополнить было не сложно. Я написал ещё
пару строк, а потом ещё - в конце получилось, что чуть ли не половина текста
явилась с моего лёгкого пера, хотя на самом деле меньше. Всё это так органично
смешалось в одну кучу, что сейчас, спустя семь лет, я абсолютно не уверен
какие из четверостиший были написаны мной, а какие Владом. Тогда же мы решили
написать ещё одну песню вместе, но в этот раз я так сильно увлёкся, что подвергся
критике: слишком много жёсткости и извращений. Помню только что то про кровь
в ведре и наброски маниакально-депрессивного психоза, граничащего с суицидом
и еще нечто похожее, поэтому с тех пор мы больше вместе текстов не писали,
потому что было ясно что каждый должен идти своей дорогой. Что касается «Всего
этого...», то каша из топора получилась вполне органичной, и возможно даже
съедобной, но...
Но была осень, небо было уже не синим, а серым, жидкие тучи убого размазывали
его унылость, а люди всё также ходили на работу, размазывая и без того уже
размазанный здравый смысл. Нами долго обсуждались проекты каких то черновиков.
Частично таковые делались, но ничего не доводилось до ума. Наконец я решил
всё-таки взяться сам: достал старый фронтовой, повидавший много на своем веку
бобинник Влада и подключил к нему свой микрофон на батарейках. Мою добрую
звучную гитару, на которой звенели новенькие бронзовые струны, можно было
подключать напрямую, что весьма улучшало качество. Это был конец октября 2003
года, его последние дни. Надо было что то записать для проверки и я тут же,
сидя в своей комнате возле этого легендарного бобинника, написал на бумажке
пару бессмысленных четверостиший, частично посвящённых бравым служащим корпорации
«SOLE MIO», которые собственно и озаглавил по делу - "Пробная запись".
Пробник прошёл испытание, но по всей вероятности не с первого раза - на ленте
глухо слышны предыдущие версии судьбоносным отраженным эхо. Так или иначе
было утверждено - ПИСАТЬ МОЖНО.
И вот тогда, когда небо повело поволокой, а тучи растворились в одно унылое
болото, а люди также уныло и обречённо пошли на работу, предложил Владу писать,
даже не показав ему эту свою черновую запись, сделав это лишь позже. Все песни
были записаны примерно в течение недели или пары дней - по одной или несколько
в сутки. Уникальность явления записи акцентировалась на том, что мне предоставлялось
поле для экспериментов: Влад предлагал работать не только с его текстами,
но и с музыкой. На часть текстов вообще не было мелодии. И я решил представить
своё музыкальное решение данной проблемы.
Роли распределились быстро сами собой: игра на гитаре во время пения Влада
ограничивала и сдерживала, поэтому её я взял на себя. Кроме того часть музыки
и ряд последующих аранжировок были написаны мной, поэтому звук был в основном
на покорном слуге, кроме тех случаев когда Влад давал свою коррекцию или когда
песня клалась на уже старую готовую звуковую линейку. Влад полностью брал
на себя пение и текст, пытаясь совладать с теми нововведениями, которые я
предлагал, при этом не исключая моих редких голосистых подпевок. Решено было
начать с того, на чём остановились - со "Всего этого...". Я взял
череду элементарных аккордов в совершенно не свойственной для Влада комбинации,
а мне необходимо было что то именно эдакое. К счастью дело пошло и Влад постепенно
влился. Вступление (как и аналогичная концовка) делалась уже под его палочку
- тут я уже смирился. Наконец включили запись. Всё это творилось под изрядной
дозой алкоголя, чем и был обусловлен успех записи - Влад распелся на ура.
Тогда и зародилась легенда о трёх стаканах (три стакана - самая норма), хотя
судя по всему их там было гораздо больше, и возможно не только стаканов. Вычитав
весь текст с листа, Влад словил волну и выложился до конца. Это была победа.
И никто не предвидел что будет дальше...
А дальше небо нахмуривалось всё больше, тучи задумчиво скользили в никуда,
а люди ходили на работу, даже и не подозревая что сейчас происходит в доме
на Ботанике на 4-ом этаже в маленькой комнате. Мы тоже не сильно над этим
задумывались, но нам очень хотелось работать. Не как те люди, которые ходят
на работу, но мы искали. Пришло время и к ещё одному бесхозному тексту из
«Синей тетради». Всю музыку и аранжировку к "Воде" я написал на
моем любимом аккорде Dm, с унылыми интерпретациями которого я дружил с тех
пор как познал науку прижима пальцев на ладах. Получилось то что получилось.
Сразу после этого единогласно было решено записать что-нибудь по веселее -
так положено в правильном альбоме. Записали рок-н-ролльную "Давай, братан...",
которая оказалась посвящена памяти тогдашнему нашему дружному тандему. В мою
роль входило только её красиво отыграть. Делалось как все предыдущие и последующие
записи без никаких перезаписей - с первого раза, поэтому каждый поспевал как
мог.
В "Истребителях" звук куплетов остался оригинальным, в духе lone-wolfовской
романтики. Мной были изменены лишь припевы - хотелось их всё время вводить
в штопор, в фатальное падение, а потом делать стремительный взлёт; доводка
до состояния рокового самоуничтожения и снова подъём вверх - на раскачке и
перепадах вырваться выше.
"Инстинкт" для меня был не достаточно динамичен, поэтому, подобно
и предыдущим работам, я постарался его сделать побыстрей и жёще. Упор делался
на септы и ритм, чтобы быть позлобней и поактуальней.
Чем дальше писалось, тем больше я терял свой ориентир, Влад всё больше и больше
брал курс в свою сторону. Сначала я это чувствовал лишь краем мозга, постепенно.
Что дальше писать было не ясно, тогда решили брать что придётся. Когда дело
дошло до "Агрессора", понял что я здесь уже иссяк. Моего там наверно
почти ничего нет и дыхание lone-wolfовского романтизма всё больше и больше
било ключом, однако конец "..на тот свет!" был эффектен.
Небо понемногу прояснялось, грузные жёлтые облака медленно летали как большие
булки, а люди дружно ходили на работу. Мы уже не знали что дальше писать.
Влад предложил заделать песню про "Осень", что и стало достойным
финалом этого нежданного черновика. В песне ничего не менялось – пошла как
в оригинале. Мы её красиво отыграли - так, как будто заранее планировалось,
что это будет последняя песня. Она как никакая другая естественным образом
финишировала как финальная.
Что дальше писать было не ясно. И всё замерло, стихло.
Позже было много самокритики на эту тему: Влад говорил, что моя «Пробная запись» сильно похожа на Шахрина, Танасов резонно заметил, что «Вода» сильно смахивает
на «Нау», а мне самому мерещилось что взлёты и падения где «Мы - истребители» подсознательно были слизаны с «Алисовской» «Мы - православные» (правда потом
я убедился что это не правда). Факт то, что мы не сделали ничего нового, но
не это главное. Самое интересное было потом.
А потом была очень морозная чёрная зима, батареи почти не грели и сидеть дома
было невыносимо холодно. И чтобы хоть как то согреться, необходимо было обязательно
выйти на улицу и куда-то пойти. Просто куда-нибудь идти – дальше – чтобы не
замёрзнуть. Я одевался в свитер и куртку и уходил в скользкую ночь, в которой
было не так много снега, а гораздо больше тишины. И так становилось теплей.
И люди всё куда то шли – с работы тихо по домам, таиться по своим углам, и
греться, греться, греться... как тараканы друг у друга по соседству.
Пройдёт время и бобина потеряется – очень долгое время её никто не сможет
найти. Если были попытки Влада всё это раскопать, то всё обламывалось. Я был
даже почти уверен, что она утеряна окончательно и навсегда. Но каким то чудом
эта раритетная бобина, оказавшаяся под номером 5, всё таки вдруг нашлась.
Все нарадоваться не могли и успокоились. Теперь осталось только вспомнить,
что тогда же, когда это всё писалось, планировалась и вторая часть «Всего
этого...» в блюзовом варианте, но... это была осень, и тучи и люди в ней были
такими же как и сегодня. Они сменяли друг друга, плыли, растворялись, исчезали,
кого-то хоронили, кто-то просто пропадал, появлялись на их местах другие и
продолжалось движение дальше – с одного угла неба в другой, без конца. Я прикладывал
руки к батареи и они были лишь чуть-чуть тёплыми, как будто остывала жизнь
– вечная кома.
P.S.: Песня с бонус-трэка "Время" была записана намного раньше на Буюканах, скорее всего за пару лет до этого, где я обыгрывал с Владом на соло. Тогда же записан и ещё один вариант с моими подпевками, но не полный, а также кусочек "Я ждал с востока Солнце". Всё это было найдено на одной старой чёрной тридцатиминутной бобине под номером 33, на которой каким-то чудом был найден целый ряд и моих очень древних звуковых и словесных экспериментов, однако за допотопностью материала всё это утратило всякий смысл.
август 2010, Маха